морщинка.
– Нужно нанести еще один слой. А так я почти закончила.
– Ну а что, если… – Я сглатываю и понимаю, что нервничаю. – Что, если я вернусь за тобой попозже? Чтобы у тебя было время закончить. Только тебе придется пообещать, что ты никуда не сбежишь.
Ее лицо абсолютно спокойно, и на секунду мне кажется, что она не услышала меня, не поняла.
– Ладно, – наконец говорит она. – Буду ждать тебя здесь. Вряд ли это займет у тебя много времени.
– Да, – соглашаюсь я и смотрю в свою тарелку, на желтые разводы от масла и яйца на ноже. А омлет-то был вкусным.
По пути к машине понимаю, что забыла на кухонном столе карты Таро. Мгновение мучительно решаю, идти за ними или нет. И не иду. Ведь я все равно скоро вернусь. Может, карты будут напоминать ей обо мне… Я тихо напеваю, когда сажусь в машину и включаю двигатель. Мне кажется, это песенка из радио.
Папка лежит на пассажирском сиденье, и я хмурюсь. Я была уверена, что оставила ее в бардачке. Взбудораженная этим, вспоминаю о желтой машине, только когда нахожусь на выезде из города.
Следующий Портрет живет в южной части долины, на склоне, и носит имя Пруденс Андерсон. Этот факт, отпечатанный четкими буквами, тревожит меня. Пруденс замужем за человеком, занимающимся недвижимостью, и двое ее детей ходят в местную школу. Пруденс преподает актерское мастерство подросткам на факультативе при школе и иногда работает на озвучке на местной радиостанции. У нее есть домашнее животное. Она принимает участие в местной политической жизни. Однажды ее останавливали за неосторожное вождение, но ей удалось выкрутиться и избежать штрафа. Пруденс выписан рецепт на успокоительные, которые она редко принимает. Состоит в родительском комитете, ходит в тренажерный зал и является членом двух групп книголюбов.
Информация все идет и идет, страница за страницей описывает ее жизнь.
Лалабелль корявыми заглавными печатными буквами приписала:
«НЕНАВИЖУ ЭТУ ТУПУЮ СУКУ. ПРИКАНЧИВАЙ С МАКСИМАЛЬНЫМ УЩЕРБОМ».
Буква «И» в слове «максимальным» даже прорвала бумагу не только на этой странице, но и на следующей.
День прекрасный, и я чуть-чуть опускаю стекло, чтобы чувствовать ветерок. Во рту кисловатый привкус, и я говорю себе, что надо бы купить зубную щетку. Или хотя бы дезодорант. А то от меня начинает попахивать. В голове продолжает крутиться песенка из радио.
– Шесть, шесть, шесть, – шепчу я. Остальные слова я уже забыла.
Мы поднимаемся над долиной, и высокие здания уступают место коттеджам с аккуратными химически-зелеными лужайками и аккуратными автомобильными площадками перед домами. В южной стороне долины звезд поменьше, но выставленное на обозрение богатство такое же. Это видно даже по ландшафту, по тому, как дорога вьется изящными ярусами. Она зигзагами ведет к вершине; когда машина заворачивает на улицу, на которой живет Портрет, у меня закладывает уши.
Район, куда мы прибываем, совершенно идентичен районам внизу и вверху; тот же пригород с аккуратными прямыми и полукругами. Когда я ступаю на девственно чистый тротуар, на другой стороне улицы останавливается еще одна машина. Как и моя, она гладкая и хромированная. Я наблюдаю, как из нее вылезает чернокожий мужчина в голубом костюме и закуривает сигарету.
Мы настороженно смотрим друг на друга через дорогу. Его лицо откуда-то мне знакомо, и спустя несколько мгновений я вспоминаю, что три фильма назад он снялся вместе с Лалабелль. «Мужчина, которого она пыталась забыть». Фильм стал хитом, хотя и скромным. Он сыграл главную роль, роль Мужчины, но это все, что я о нем помню. Он курит очень вкусно, однако когда я достаю свои сигареты и хочу повторить его действия, меня при первой же затяжке забивает кашель. Он улыбается и качает головой.
Чувствуя себя в дурацком положении, я отвожу взгляд и бросаю недокуренную сигарету. Наступив на нее каблуком, иду по похожей на щетину траве к крыльцу. Дом серый и с колоннами, и вид у него скучный. Думаю, это неоэклектика, то есть в нем ощущается легкий фашизм. Время перевалило за половину второго. По информации из папки, Портрет, который называет себя Пруденс, должен быть дома.
Я нажимаю на незаметную серебристую кнопку звонка, и мелодичный звон вызывает у меня ассоциацию с кабинетом зубного врача.
– Одну минуту! – слышу я изнутри голос Лалабелль.
Оглядываюсь и вижу, что мужчина в костюме докурил свою сигарету и идет к дому на противоположной стороне улицы. Я снова нажимаю на кнопку – и все еще стою обернувшись, наблюдая за ним, когда дверь открывается. Поворачиваю голову. Передо мной брюнетка в комбинезоне; она потная, и вид у нее измученный.
– Что? – раздраженно бросает Портрет. – Нельзя подождать пять секунд?
– Я… гм… – Замолкаю и забываю, что хотела сказать. Ее облик сбивает меня с ног. Она стоит, уперев руки в бока, и смотрит на меня. Я вдруг понимаю, как дико выгляжу: мятая после сна одежда, взлохмаченные волосы… Уверена, что жидкость из раны Секретарши испачкала мне плечо.
– Ну? – наконец произносит она. – Ты пришла сюда просто поглазеть?
– Это… – начинаю я и предпринимаю еще одну попытку: – Это наш старый нос?
Она закатывает глаза и затаскивает меня внутрь. А когда я благополучно оказываюсь скрытой от глаз соседей, запирает дверь на два замка.
– Думаю, тебе лучше присесть, – говорит она без всякого энтузиазма. – Я принесу тебя холодного чаю.
Я следую за ней в безупречно чистую бело-кремовую гостиную, где доминируют велюровый диван и телевизор с плоским экраном. Эти два предмета таращатся друг на друга через всю комнату, оба до непристойности огромные и безжизненные.
– Сядь, – говорит мне Портрет, указывая на диван. Я осторожно пристраиваюсь рядом с жесткой декоративной подушкой, а Портрет тем временем закрывает жалюзи.
– Есть хочешь? – резко спрашивает она. Все это напоминает мне допрос.
Я робко мотаю головой. Она фыркает и идет в кухню – вероятно, чтобы принести чай.
После ее ухода я осматриваюсь. Правда, смотреть особо не на что. Четыре белых стены и растение с жесткими листьями в углу. Все сделано с бесстрастным вкусом и напоминает мне виллу Лалабелль.
Портрет возвращается и сует мне
